| | | | | ||
| Новости | Писатели | Художники | Студия | Семинар | Лицей | КЛФ | Гости | Ссылки | E@mail |
|
|  | | | | | ||
|
Александр АСТРАХАНЦЕВ
ЗВЕЗДА ПОЛЫНЬ (по мотивам дневников Тимура Назимкова)
пьеса
Действие второе Сцена 1 Освещена правая половина сцены. Дверь распахивается, входит взволнованная Валентина Васильевна; она в парадном костюме, с сумочкой в руке, но босиком. Следом, жуя на ходу, входит Павел Степанович, одетый по-домашнему: в тренировочных брюках, майке с короткими рукавами и шлепанцах. В одной руке у него раскрытый журнал, в другой – тапочки для Валентины Васильевны. Валентина Васильевна проходит к зеркалу, мельком оглядывает себя в нем и поправляет прическу. Павел Степанович (подходит к Валентине Васильевне и бросает ей под ноги тапочки). Вот твои тапочки... Чего такая взволнованная? Что-то еще случилось? Валентина Васильевна (надевая тапочки). Спасибо. (Взглядывает на Павла Степановича). Опять жуешь на ходу? Павлик, ну сколько можно говорить: ужин в холодильнике! Трудно разогреть? (Садится на диван, массирует себе лодыжки). Павел Степанович. Ты же знаешь, не люблю один ужинать – хотел тебя подождать. Валентина Васильевна. Лентяй!.. Господи, как устаешь за день на каблуках! Павел Степанович (садится рядом на диван и утыкается в журнал). Я давно тебе говорю: пора переходить на мягкую обувь. Валентина Васильевна. Хочешь записать меня в старухи? Не выйдет!.. И оставь в покое журнал – поговорим серьезно! Павел Степанович. Мне завтра выступать, надо подготовиться. Валентина Васильевна. Речь о судьбе сына, а тебе хоть бы хны! Павел Степанович. Ну, хорошо, хорошо. (Откладывает журнал). Так что у тебя? Валентина Васильевна. Я разговаривала с адвокатом. Он говорит: от суда не отвертеться. (В отчаянии всплескивает руками). Славке грозит два-три года! Они ведь там его сломают: он такой ранимый, взрывной, он не выдержит! Павел Степанович. А свидетели-то, свидетели были? Славка ж говорит – не было? Валентина Васильевна. Оба милиционера – они и свидетели. И эта женщина тоже... Кошмар, что она пишет! Чтобы наш Слава... Павел Степанович. Ты хочешь, чтобы я занялся? Валентина Васильевна. Ну, наверное... Павел Степанович. Я ж никогда с этими чертовыми органами не связывался. Валентина Васильевна. Ты боишься? Павел Степанович (раздражаясь). Ничего я не боюсь – мне просто некогда! Валентина Васильевна. Павлик, но ведь речь о судьбе сына! Они ж засудят его – такие все злые, мстительные! И откуда в них столько злобы? Павел Степанович. А где он сам? Почему это его волнует меньше, чем нас? Валентина Васильевна. Потому что молод, не понимает. Павел Степанович. Когда ж научится? Я в его годы, знаешь!.. Валентина Васильевна. Ой, Павлик, хватит, не время сейчас про твои годы! Ты у нас молодец, но не все ж такие! Павел Степанович (ворчливо-обиженно). Не хотите меня слушать, а когда петух клюнет, я – выручай, да? Валентина Васильевна. Адвокат говорит: у сына вашего есть отклонения в психике... Может, говорит, попробовать к психиатру? Он возьмет у следователя решение на экспертизу. Только, если диагноз подтвердится, надо будет пройти курс лечения. Павел Степанович. Не верю я нашим психиатрам. Валентина Васильевна. Но не в тюрьме ж ему сидеть! Павел Степанович. Не знаю, не знаю. Валентина Васильевна. Почему ты такой: чуть что – самоустраняешься? Павел Степанович. Ну, своди. Валентина Васильевна. Наша Галина говорит: надо взятку давать. Павел Степанович. Кому взятку? Валентина Васильевна. Не знаю!.. Следователю, прокурору, судье. Павел Степанович. И ты готова? Валентина Васильевна. Но я же никогда не давала! Как это делать? Ума не приложу! Павел Степанович. На меня не расчитывай. Это – конец всему, уж лучше пусть сидит. Валентина Васильевна. Вот всегда ты так!.. Нет, Паша, надо что-то делать! Павел Степанович. А в психушках, я слыхал, ужасные вещи творятся. Валентина Васильевна. У тебя представления прямо как у деревенской бабки. Я взяла просмотреть несколько журналов психиатрических. Они теперь совсем другие: вооружены психоанализом, Юнга, Выготского изучают, полно научных разработок. Разве ваша наука не продвинулась за последние, скажем, двадцать лет? Павел Степанович. Хэ, сравнила! Наша отрасль дает прибыль экономике!.. Стремительно входит Вячеслав; он в легкой спортивной одежде, со спортивной сумкой на плече, что-то поет про себя. Вячеслав. Привет! Заседаете? Валентина Васильевна. О тебе думаем. Вячеслав. И что придумали? Валентина Васильевна. Пойдем с тобой к психиатру – адвокат советует. Вячеслав. Зачем? Валентина Васильевна. Тебя засудят – у тебя нет свидетелей. Вячеслав. Как так можно: меня избили – и меня же засудят? Так быть не должно, пускай судят – я им такое на суде устрою! Валентина Васильевна. Господи, что ты несешь? Павел Степанович. На твоем месте я б был посерьезнее. Вячеслав. Извини, пап, но природе угодно, чтоб каждый был самим собой. Павел Степанович. Вместо того, чтоб слушать, у тебя одни отговорки. Напился, понимаешь, натворил черт-те чего, с милицией связался!.. Вячеслав. Ну сколько можно говорить: они первые напали! Павел Степанович. А женщину кто оскорблял? Тоже они? Вячеслав. Я не оскорблял! Павел Степанович. Пойди и докажи это следователю! Валентина Васильевна. Господи, ну зачем сразу ругаться? Вячеслав. Можно, я пройду в свою комнату? (Не дожидаясь ответа, проходит, берется за ручку двери). Валентина Васильевна (вслед ему). Но ведь мы же не договорили! Вячеслав (взявшись за ручку двери, останавливается и оборачивается). Хорошо. Мне самому записаться, или как? Валентина Васильевна. Я разузнаю. Вячеслав. Я, конечно, пойду – только чтоб хоть кому-нибудь доказать, что я не виноват! (Уходит и закрывает за собою дверь). Пауза Павел Степанович. Я пошел заниматься? Валентина Васильевна. Вот, всегда ты так... Павел Степанович. Валюша, ну... Валентина Васильевна. Ладно, иди. Я приглашу к ужину. Павел Степанович уходит. Валентина Васильевна сидит на диване, опустив руки и голову. Делает над собой усилие, встает, захватывает сумку и уходит. Затемнение |
|
| | | | | | ||
Сцена 2 Левая сторона сцены. За столом сидит врач Алла Николаевна, молодая пышная блондинка в белом халате, и что-то пишет. На столе перед нею стопка тетрадок – медицинских карт. Перед столом – табуретка для пациентов. Раздается стук в дверь. Алла Николаевна. Да-да, войдите! Входит Валентина Васильевна. Она – в парадном костюме, с дамской сумкой в руке. Валентина Васильевна. Алла Николаевна? Здравствуйте. Алла Николаевна. Здравствуйте. Проходите, садитесь. Валентина Васильевна. Спасибо. (Проходит, садится на табуретку). Алла Николаевна. Как ваша фамилия? Валентина Васильевна. Полянская Валентина Васильевна. Алла Николаевна. Я вас слушаю. (Перебирает стопку тетрадок). Вашей карты нет. Тут есть Полянский Вячеслав Павлович. Валентина Васильевна. Это мой сын – я, собственно, по его поводу. Алла Николаевна. Давайте, только короче. (Вынимает тетрадку из стопки, кладет перед собой и раскрывает). У меня видите сколько пациентов? (Показывает на стопку). Валентина Васильевна. Я хотела, чтобы вы отнеслись к нему повнимательнее. Вы, наверное, тоже мать – поймете меня. Алла Николаевна (холодно). Здесь, на этом месте, я не мать, а психотерапевт. Валентина Васильевна. Я понимаю, но, видите ли, Слава был всегда таким впечатлительным, неординарным ребенком. Алла Николаевна (заглядывая в тетрадку). Позвольте, какой же он ребенок? Почти мой сверстник! Валентина Васильевна. Да, но я хотела пояснить – сам он об этом, конечно, никогда не скажет: он сочиняет стихи, песни, сказки, ведет дневник... Алла Николаевна. Хм... Публикует где-нибудь? Валентина Васильевна. Нет пока. Алла Николаевна. Н-ну и ничего особенного – нынешняя молодежь чуть ли не через одного сочиняет. Мы ж не можем признать их ненормальными, верно? Чем он занимается, где работает? Валентина Васильевна. Сейчас он не работает. Алла Николаевна. Учится? Валентина Васильевна. Нет. Учился, но бросил. Алла Николаевна. Почему? Валентина Васильевна. Решил, что неинтересно. Алла Николаевна. Хм, странный какой! Валентина Васильевна. Вопрос в том, что он некоммуникабелен – с трудом находит язык со сверстниками, со взрослыми. К сожалению, и с родителями тоже. Алла Николаевна. Понятно. А что же привело вас с ним ко мне? Валентина Васильевна. Видите ли, его избили милиционеры, сейчас он под следствием. А он встречное заявление подал. Его направили на психиатрическую экспертизу. Вот направление. (Открывает сумку и подает лист бумаги). Алла Николаевна (берет лист и бегло просматривает). Как же так? Его, говорите, избили – и он же под следствием? Валентина Васильевна. Я сама не пойму, но сын уверяет, что это именно так. Он никогда не врет. Алла Николаевна. Хм... Понятно. Он тут? Давайте зовите, сейчас посмотрим и дадим направление. Валентина Васильевна. Куда направление? Алла Николаевна. Как куда? В больницу. В психиатрическую больницу на экспертизу. Валентина Васильевна. Скажите, а это не опасно? Алла Николаевна. Что ж тут опасного? Больница есть больница. Подержат под наблюдением, сделают выводы. Валентина Васильевна. Сколько будут держать? Алла Николаевна. Пока не установят диагноз. Около месяца. Потом, если найдут отклонения, по решению суда или по определению прокурора – как там найдут нужным – пройдет курс лечения, подкорректируют. Валентина Васильевна. Скажите, его там не залечат? Вы понимаете мой страх? И вообще традиционный страх перед этого рода больницами... Вдруг врач попадется недобросовестный? Алла Николаевна. Ну что вы, такого быть не может: там, кроме лечащего, есть дежурные врачи, завотделением, главврач. (Смотрит на часы, меняет тон на сухой и требовательный). Давайте вашего пациента. Валентина Васильевна. А мне можно побыть? Алла Николаевна. Нет, подождите за дверью. Валентина Васильевна. Я не помешаю. Алла Николаевна (раздраженно). Нет! Валентина Васильевна уходит. Входит Вячеслав. Вячеслав. Здравствуйте. Алла Николаевна. Здравствуйте. Садитесь. Вячеслав проходит, садится. Алла Николаевна. Полянский Вячеслав Павлович? Вячеслав. Он самый. Алла Николаевна (пролистывает тетрадку, говорит про себя). Та-ак... Перенесенные болезни... Та-ак... Прививки... (Обращается к Вячеславу). Вы что, всегда о себе в третьем лице? Вячеслав (улыбается). Это не шизофрения, это шутка. Алла Николаевна. А отчего улыбаетесь? Вячеслав. Просто не ожидал увидеть такого молодого и симпатичного врача. Готов ходить к вам каждый день. У вас муж строгий? Алла Николаевна (холодно). Послушайте!.. Давайте сразу договоримся: без панибратства, иначе я вас просто выставлю. Вячеслав. Намек понял. Алла Николаевна. А мама ваша заявила, что вы некоммуникабелен. Вячеслав. Мама – это мама, ей всё страхи мерещатся. На самом деле я кабелен. Алла Николаевна. Оставьте ваши глупые шутки... Та-ак, обращался в последний раз... Мгм... Анализы, ЭКГ... У вас что, с ней конфликты? Вячеслав. С мамой? Нет. Алла Николаевна. А с папой? Вячеслав. Бывает. Алла Николаевна. Итак, что вас беспокоит? Вячеслав. Меня? Ничего не беспокоит. Мама вас посвятила в ситуацию? Алла Николаевна. Да. (Делает запись). Садитесь ближе. Вячеслав. С удовольствием. (Берет табуретку, садится близко от врача). Алла Николаевна (берет со стола молоточек, поднимает и держит перед глазами Вячеслава). Смотрите сюда. (Ведет молоточек влево, потом вправо). Смотрите, смотрите... Та-ак, хорошо. Протяните руки. (Вячеслав протягивает вперед руки. Алла Николаевна поочередно легонько бьет по ним молоточком). Хорошо. Закиньте ногу на ногу. (Вячеслав выполняет ее просьбу. Алла Николаевна бьет молоточком по колену). Та-ак, теперь – другую. (Вячеслав закидывает другую ногу. Алла Николаевна снова бьет по колену). Та-ак, хорошо. Садитесь на место. (Пока Вячеслав, взяв табуретку, садится напротив врача. Алла Николаевна делает очередную запись в тетрадке). Вас действительно били милиционеры? Я правильно поняла? Не наоборот? Вячеслав. Да, правильно поняли. Алла Николаевна. И вас же судят? Вячеслав. Так они объявили, что я на них напал, привели в участок, протокол составили. Теперь ведут следствие. Алла Николаевна. Вас по голове били? Вячеслав. По голове?.. Да, и по голове тоже – везде били. Алла Николаевна (делает запись). Вы обращались к врачу-травматологу? Вячеслав. Да. Мне справку дали. Были синяки. Алла Николаевна. Вы ее следствию предъявили? Вячеслав. Конечно, но они заявляют, что вынуждены были защищаться при исполнении обязанностей. И, главное, мое заявление не принимают к разбирательству, потому что я, дескать, сам подследственный. А тут еще эта экспертиза. У меня, конечно, есть заскоки, но, надеюсь, я не настолько психический, чтоб меня лечить? Просто маме уступаю. Я все равно настою, чтобы их судили! Алла Николаевна (нетерпеливо). Хорошо, хорошо. Мы отвлеклись... Как вы спите? Сон нормальный? Вячеслав (пожимает плечами). Нормальный. Алла Николаевна. Сны видите? Вячеслав. Да, всегда. За ночь несколько штук. Иногда от снов голова вот такая. (Показывает). Алла Николаевна (делает запись). Какие сны? Страшные? Тревожные? Цветные или черно-белые? Вячеслав. И страшные тоже, и тревожные. И красивые. Они у меня все цветные. Люблю смотреть сны. Как кино. Алла Николаевна (пишет). А почему не работаете? Вячеслав. Нет такой работы, чтоб нравилась. (Смеется). Я бы только сидел и писал, писал. Алла Николаевна. Мгм... А то, что пишете, в журнал или в газету отдавать пробовали? Вячеслав (безнадежно машет рукой). Да знаю я вкусы наших газет! И журналов тоже. Алла Николаевна. Хорошо... (Пишет). Я сейчас вам выпишу направление в больницу. Вячеслав. Зачем? Алла Николаевна. Потому что только они делают психоневрологическую экспертизу. Вам там придется побыть, вас понаблюдают. Вячеслав. Сколько? Алла Николаевна. С месяц. Вячеслав (удивленно). Да вы что! Алла Николаевна. А как же иначе? Не вы первый, не вы последний. Отработанная система. Вот, пожалуйста. (Протягивает лист). Только у главврача подписать и печать поставить. Вячеслав (возмущенно). Не возьму я это направление! (Встает и уходит, бросая на ходу). Ни фига себе, месяц! Алла Николаевна (вслед ему). Как хотите. Вячеслав исчезает за дверью. Пауза. Входит Валентина Васильевна. Валентина Васильевна. Видите, какой он импульсивный! Простите его. Он вам не нагрубил? Алла Николаевна. Да нет, ничего особенного, но он действительно не вполне здоров. Жаль: такой симпатичный парень. Валентина Васильевна. Что с ним? Алла Николаевна. Налицо психостенический синдром. Валентина Васильевна. Что это? Алла Николаевна. Сложный комплекс отклонений: неадекватная связь с миром, завышенная самооценка, повышенный уровень притязаний... Эйфория заметна, нарушение иерархии мотивов. Явно приглушены переживания успеха и неуспеха. Зачатки личностной деградации – ни работа, ни учеба его не интересуют. Валентина Васильевна. Но он же занимается, пишет много. Алла Николаевна. Маниакальный синдром на фоне депрессивного состояния просматривается; чувство собственной гениальности. Валентина Васильевна (растерянно). Что же делать? Алла Николаевна. Да, ему в его состоянии, конечно, лучше пройти экспертизу: уточнят отклонения. Валентина Васильевна. Я уже боюсь! Алла Николаевна (спокойно-равнодушно). Да не пугайтесь: среди молодежи нынче это не редкость, чуть не у каждого в разной степени это есть. Психика, знаете, неустойчивая, раздражители сильные – вот вам и готовый синдром. Возьмите направление. (Показывает лист). Там понаблюдают, подкорректируют легонько. Вон он у вас какой рослый, красивый – и будет здоров, вот увидите. Валентина Васильевна (берет бумагу). Спасибо. До свидания. Алла Николаевна. У главврача только подписать и печать поставить. И пускай там следующий заходит. До свидания. Валентина Васильевна уходит. Затемнение. Сцена 3 Вячеслав и Валентина Васильевна выходят слева на авансцену и, возбужденно разговаривая, медленно идут вправо. Вячеслав. Мама! Ну не хочу я туда! Валентина Васильевна. Славик, послушай... Вячеслав. Ты посмотри на эту врачиху! И ты ее слушаешь? Что она тебе наговорила? Что я маньяк? Параноик? Валентина Васильевна. О паранойе не говорила. Вячеслав. А хочешь я ей диагноз поставлю: дебилизм на фоне непроходимой тупости! Одни ее вопросы чего стоят: она же по старому учебнику психиатрии шпарит; я этот учебник знаешь когда? – еще в девятом классе прочитал! Ты же умница у меня, мама! Валентина Васильевна. Славик, прошу, послушай меня! Вячеслав. Хорошо, слушаю. Что ты хочешь сказать? Валентина Васильевна. Давай сядем и обсудим спокойно. (Показывает на скамью в правой стороне авансцены). Вячеслав. Ну, хорошо, давай. Проходят и садятся на скамью. Вячеслав. Так что ты хочешь сказать? Валентина Васильевна. Слава, ты молод и плохо знаешь жизнь. Мы с отцом делали большую ошибку, что ограждали тебя от нее. Только не надо меня сейчас упрекать... Тебя окружает враждебный мир. Есть факты: ты был пьян, избил милиционеров, оскорбил женщину. Вячеслав. Мама! И ты тоже?.. Ты-то мне веришь? Валентина Васильевна. Верю, сын, верю. Вячеслав. Не веришь ты! Валентина Васильевна. Верю, но ведь всё против тебя. У тебя нет ни алиби, ни свидетелей, а у этой женщины их целый дом, и милиционеров двое, и они на службе. Тебя просто засудят! Вячеслав. Но на суде-то хоть я могу сказать, что я о них обо всех думаю? В конце концов, справедливость, мама, должна восторжествовать? Валентина Васильевна. Слава, ну кому ты что докажешь? Я разговаривала с адвокатом... Вячеслав. Я тоже разговаривал. Валентина Васильевна. Но тебе-то он не говорил, что тебе реально грозит? По-моему, он единственный приличный человек, я ему верю. Всех будет просто раздражать, что ты не работаешь, не учишься. Вячеслав. Да кому какое дело!.. Я, мама, все равно найду честного следователя, честного судью, я добьюсь... Валентина Васильевна (перебивая его). Слава, милый, что ты мелешь, какой сумбур в твоей голове! Где ты кого найдешь? Вячеслав. Вместо того, чтоб упекать меня в дурдом – помоги! Если я никого не найду, я просто убью этих гадов – я, мама, не смогу жить с этим оскорблением, оно горит на мне! Валентина Васильевна. Знаю, сынок, какой ты несдержанный и какими фантазиями набита твоя голова. Но как ты не поймешь, что кончится тем, что тебя посадят и там просто сломают! Вячеслав (ядовито). А психушка – не сломает? Валентина Васильевна. Тебя подержат там, и дело с концом: все забудется. Но, по крайней мере, ты будешь рядом, я тебя смогу навещать – из двух зол надо выбрать меньшее. (Голос ее срывается. Она достает из сумки носовой платок и вытирает глаза). Ты такой стал злой, взвинченный. Тебе в самом деле надо подлечить нервы. Нельзя быть таким недоверчивым. Если врачам не верить – то кому еще? Должно же в нас оставаться хоть маленькое святое место? Вячеслав (усмехается). Ну, ты уморишь! Нашла святое место! Валентина Васильевна. У тебя на все отговорки! А вот папа тоже считает, что тебе надо подлечить нервы. Вячеслав. Ну так вы же все заодно! Как тебе доказать?.. Вот чувствую: нельзя туда, – а ты, взрослый человек, старенькая уже – а не понимаешь! Валентина Васильевна (удрученно). “Старенькая”! Спасибо, сын, утешил. Вячеслав (покаянно). Извини, мам, сорвалось! Валентина Васильевна. Да чего уж... Я тебя умоляю: надо решаться, Славик! (Она снова вытирает глаза платком). Я боюсь за тебя! Пауза Вячеслав (вздыхает). Вечно ты из меня веревки вьешь. Знаешь, что я не могу твоих слез видеть. Пойдем. Они встают и уходят в левую сторону.
Сцена 4 На левой половине сцены, впритык к средней перегородке – 3 больничных койки; между ними – 2 тумбочки; на той, что ближе к зрительному залу – пластмассовый стакан. 1 больной, средних лет крепкий мужчина, заложив руки за спину и сосредоточенно о чем-то думая, ходит взад-вперед вдоль левой боковой стены; остановится, пробормочет что-то, погрозит кому-то пальцем и снова продолжает ходить. 2 больной, пожилой и щуплый, сидит на средней койке лицом к зрительному залу, подперев кулаком подбородок и неподвижно глядя перед собою. В дверь входит санитар в сером халате с засученными по локоть рукавами; подмышкой у него – постельное белье. Следом за ним входит Вячеслав в пижаме и шлепанцах; в руке у него – книга. Вячеслав (больным). Здравствуйте. Санитар (кивает на больных). Ты – им, что ли? Они в отключке. 2 больной остается неподвижен; 1 больной резко останавливается перед Вячеславом; тот невольно отшатывается. 1 больной (запальчиво). Здравия желаю! Ты понимаешь: генерал-майор библиотечной службы подходит ко мне и говорит: ты брал книги? А зачем они мне? Я сам полковник! Я ей говорю – она у меня в библиотеке работает: ах ты, сука, ты с кем спуталась? Я ж тебя поймаю, ты у меня еще попляшешь! Задушу, падлу! Я сам полковник, понял? Санитар (спокойно, отстраняя с дороги 1 больного). Вольно, товарищ полковник, занимайтесь своим делом. 1 больной поворачивается и продолжает ходить с видом исполнившего свой долг человека. Вячеслав (Санитару, кивая на 1 больного). Он что, в самом деле полковник? Санитар. Да кой полковник! Прапор, Афганом долбанутый. Хочет, между прочим, генералом стать. Да стал бы, если б сюда не загремел – мужик, видать, хваткий был. Но если с ним по-хорошему: “товарищ полковник”, – он как шелковый. А вот этот вот (кивает на 2 больного), Пушкин сраный – тихий, но упрямый, как козел: нервы нам мотает... Вот, земляк, твоя койка. (Бросает на ближайшую к зрительному залу койку постельное белье). Сам застелешь? Вячеслав. Да, спасибо. (Подходит к койке, начинает застилать постель. Кивает на соседа, 2 больного). А почему он – Пушкин? Санитар (усмехается). Стихи пишет! Если б мы их по нужде не использовали, томов бы десять набралось... Как звать-то? Вячеслав. Меня? Вячеслав. Санитар. Слава, значит? Ну-ну. Меня – Толяном, если что. Медбратана нашего – Серегой... Ты, я смотрю, вроде, ничего, в норме. Глаз у меня на придурков наметанный. Косишь под психического? Вячеслав. Да нет. На экспертизу направили. Санитар. На дно ложишься? Ясненько. От военкомата? Или от ментовки? Вячеслав. От ментовки. Санитар. Чего не поделили? Вячеслав. На тротуаре не разошлись, узким показался. Санитар. Свой, значит, земеля. Вячеслав вдруг внимательно всматривается в Санитара. Санитар (с беспокойством). Ты чего? Вячеслав. Показалось... На мента похож, который меня бил. Санитар. Крестись, если кажется... Вообще-то у меня там есть братан сродный... Закурить нет? Вячеслав. Пока нет. Не научился. Санитар. Ясно. Здоровеньким помрешь. Ну, отдыхай. Завтра, наверное, уже на работу, конверты клеить. Санитар уходит Вячеслав (вслед ему). Конверты так конверты, нам один черт. (Закончив застилать постель, кладет под подушку книгу, садится на койку. Рассматривает соседа, 2 больного, легонько трогает его за плечо). Извините, пожалуйста, как вас зовут? (Поскольку 2 больной продолжает оставаться неподвижным. Вячеслав трясет его за плечо сильнее). Извините, как вас зовут? 2 больной (встрепенувшись, глухим голосом). Зачем? Не все ли равно? Вячеслав (чувствуя себя неловко). Да просто, по-соседски... Познакомиться хотелось... Вы в самом деле стихи пишете? 2 больной. Какие стихи, помилуйте! Писал, да, в свое время. Вячеслав. Почитайте, а? 2 больной. Пожалуйста. Из того, что помню. Сейчас... (Напряженно вспоминает). Извините, давно не читал... Вот! (Читает тихо). Дорога жжет подошвы Не правда ли, бред сивой кобылы, а? Вячеслав. Помилуйте, да это же прекрасно!.. Можно еще? 2 больной (слабо смеется). Пожалуйста! (Читает уже охотнее и оживленней). Гроздь рябины Вячеслав (возбужденно). “И медом снов запахло утро” – как здорово! Какой модерн! Это же прекрасные верлибры, поверьте! 2 больной (сдержанно). Спасибо. Вячеслав. Я ведь тоже пишу! 2 больной. Почитаете? Вячеслав. Ой, да мне стыдно! Была б гитара – я б лучше вам спел. Давно их писали? 2 больной. Да. Лет тридцать назад. Вячеслав. Как? Тридцать лет назад? Вы – один из зачинателей современного свободного стиха? 2 больной. Да, до меня, пожалуй, разве что Ксюша Некрасова так работала. Чудом избежала моей судьбы. Только потому, наверное, что мыла полы литгенералам, успела рано умереть и ее не приняли всерьез. И жила не в провинции. Вячеслав. А теперь – знаете? – только ленивые не пишут верлибров!.. А я-то подумал, вы сумасшедший – так тихо сидите! 2 больной. Притворяюсь. Так легче. Ужасно боюсь молодых людей – они такие нынче агрессивные. Вячеслав. А почему вы здесь? 2 больной. Так за верлибры и сижу – посчитали шизофреником. Вячеслав. И давно вы тут? 2 больной. Ой, давно. Я ведь в свое время внутренним диссидентом был. Грехи молодости. Здесь кормят. Поверите ли, у меня никого нет, я ничего не умею. Жизнь прошла. Боюсь отсюда уходить. Вячеслав. Вы и сейчас пишете? 2 больной. Ну что вы! Кончилось все. Так, стараюсь иногда записать по памяти, что было, когда бумагу найду. Голову освобождаю. Записываю и раздаю – может, что-нибудь сохранится? Знаю, что выкидывают... Вячеслав. Я вам помогу! Только выйдем отсюда – обязательно помогу и стихи устроить, и с жильем – вы будете жить у меня! 2 больной. Спасибо, мой юный друг, только едва ли получится. Вячеслав. Нет-нет, обязательно получится! Вас тут лечат? 2 больной (хихикает). Дают антидепрессанты. Но я (шепчет) симулирую: я их тихонько в рукав, воды глоточек сделаю, и все... Торопливо входит Санитар, зорко оглядывает палату. Санитар. Все тут нормально? Оправьте койки, дежурный врач идет! Вячеслав встает, поправляет постель. 2 больной продолжает сидеть. Санитар (подходит ко 2 больному). Ну, ты, Пушкин сраный, встань! (2 больной встает; Санитар поправляет его постель). Садись! 2 больной покорно садится. Входит врач Илья Семенович в сопровождении Медбрата; оба в белых халатах. У Медбрата в руках ручка и стопка тетрадок – историй болезней. Илья Семенович (обращается ко всей палате). Добрый день! Как самочувствие? (Проходит, смотрит внимательно на 1 больного, который продолжает неутомимо ходить взад-вперед, заложив за спину руки). Медбрат (заглядывает в одну из тетрадок, негромко подсказывает врачу). Маниакальный синдром в стадии ремиссии. Илья Семенович. Да-да, знаю, помню. Но наш бравый полковник сегодня что-то взволнован. Пожалуй, возобновим аминазиновую блокаду. Медбрат делает запись в тетради. 1 больной (круто останавливается). Не хочу блокаду! Илья Семенович. Надо, надо, товарищ полковник. Вы же мужественный человек – покажите им всем пример. 1 больной (выпячивает грудь и возобновляет ходьбу). Да, конечно! Кто, если не мы? Партия всегда права! Илья Семенович (проходит дальше, останавливается у койки 2 больного). Та-ак, что у вас сегодня? Медбрат раскрывает следующую тетрадку и показывает врачу. Илья Семенович (пробегает запись глазами). Та-ак, хорошо. (Садится на койку 2 больного). Позвольте. (Отворачивает ему веки, затем берет его руку и, глядя на часы, считает пульс). Состояние удовлетворительное. Продолжим антидепрессанты. (Поднимается, подходит к Вячеславу). Медбрат (подсказывает). Полянский. Поступил сегодня. Илья Семенович. Помню. (Вячеславу). Как чувствуете себя в непривычной обстановке? Вячеслав (пожимает плечами). Спасибо. Пока никак. Надеюсь, меня не от чего лечить? Илья Семенович. Да, просто понаблюдаем. Разве что-нибудь легкое, успокаивающее – чтоб, знаете, снять возбуждение; возможно неадекватное восприятие обстановки. Главное, не бойтесь и доверяйте нам. (Похлопывает Вячеслава по плечу. Затем обращается к своим спутникам). Ну, пойдемте дальше. Илья Семенович, Медбрат и Санитар уходят. Вячеслав (2 больному – насмешливо). Какие у них застывшие лица! Словно маски. Смахивает на ритуал древних жрецов... Это и вся процедура? 2 больной. Нет, молодой человек, все не так смешно, как кажется. Вячеслав. Еще что-то будет? 2 больной. Все может быть. Да Бог с ними – расскажите теперь что-нибудь вы: вы ведь пришли оттуда? Что там нового? Вячеслав. Вы знаете, я вас огорчу – там всё так же, как всегда: едят, пьют, совокупляются, причем огромное большинство такая жизнь вполне устраивает. Чтобы этим заниматься, надо или работать, или воровать, или обманывать простаков. В общем, живут. 2 больной. А вы? Вячеслав. Что я? 2 больной. Не едите, не пьете и не совокупляетесь? Вячеслав. Я? Да проверил: скучно. Подозреваю, что переводить жизнь на удовольствия – ужасно бессмысленное занятие. 2 больной (хихикая, шутливо грозит пальцем). А-а, молодой человек, так вас, значит, по адресу определили! Расходиться с большинством во мнении – опасно для жизни. Вячеслав. А вы юморист! В такой-то обстановке... Я вами просто восхищаюсь! 1 больной продолжает сосредоточенно ходить взад-вперед. Входят Медбрат и Санитар. У Медбрата в руке – никелированная медицинская коробка. Он проходит, ставит коробку на заднюю тумбочку, открывает ее, достает ампулу и шприц и начинает готовить его для укола. Санитар подходит к 1 больному, крепко обнимает его. Санитар. Пошли, товарищ полковник, пошли, ляжем, аминазинчик сделаем. (Ведет его к задней койке, преодолевая его пассивное сопротивление). Давай, отец родной – за Родину, за партию, покажи им всем пример. (Кладет его животом на постель и наваливается на него всем телом, непрерывно при этом “заговаривая ему зубы”). Ты же вон какой молодец! И опять ты у нас орел будешь. Героя дадут, генералом сделают. Еще чуть-чуть, и будешь генерал. Документы уже ходят. Медбрат, заслоняя собою больного от зрительного зала, склоняется над ним и делает ему укол. 1 больной дергается, стонет. Санитар продолжает крепко его держать. Медбрат бросает шприц в коробку . 1 больной продолжает стонать, но дергаться перестает. Санитар отпускает его, встает. Санитар. Потерпи, полковник, потерпи, скоро, скоро уже генералом станешь. Медбрат (отсчитывая, достает из коробки несколько пилюль и передает Санитару, сыпя их ему в ладонь). Возьми, проследи, чтоб он выпил. (Кивает на 2 больного). Я пошел в седьмую палату. (Закрывает коробку и уходит). Санитар (дожидается, пока Медбрат уходит, бросает 1 таблетку себе в рот, затем подходит ко 2 больному, трясет его за плечо). Эй, папаша, кончай дремоту, на-ка, заглоти. (Берет его руку, пересыпает таблетки в его ладонь). Возьми, запей. (Стоит над ним). 2 больной делает ладонью движение, будто кладет в рот таблетки, затем поворачивается, берет с тумбочки пластмассовый стакан и подносит ко рту. Санитар (резко, грубо). А ты почему таблетки не заглотил, а? Зачем выбросил? Я тебе покажу, падла, выбрасывать! (Бьет его по лицу). А ну подыми! (Показывает пальцем под койку). 2 больной, зажав лицо одной рукой, лезет под койку. Вячеслав. Не смей его бить! Санитар. Ты-то чего? Сиди, не твое дело! Нам разрешено силу применять! А ты давай-давай, доставай! (Пинает 2 больного, ползающего под койкой, ногой). Защитника нашел, да? Вячеслав (соскакивает с койки, отталкивает Санитара). Я ж тебе сказал: не бей! Санитар (отлетает, бежит к двери, останавливается). Ах, ты так, да? Здоровый, да? Ну, погоди! (Уходит, захлопнув за собой дверь). Вячеслав помогает 2 больному подняться, усаживает на постель. 2 больной. Зря вы так. Сейчас хай поднимут. Вячеслав. Да разве можно так позволять? 2 больной. Сам я виноват. Никому тут ничего не докажешь. Вбегает Санитар со смирительной рубашкой в руках. Следом за ним – Медбрат с никелированной коробкой, ставит коробку на пол у порога. Оба быстро подходят к Вячеславу, сбивают его с ног, надевают на него смирительную рубашку, валят на койку и привязывают к ней. Вячеслав дергается, пытается вырваться. Вячеслав. Пустите! Пустите же! Санитар. Полежи, полежи! Щас успокоим! Медбрат (идет к порогу, несет коробку, ставит на тумбочку, достает шприц, набирает из ампулы раствор; обращается к Санитару). Держи ему ноги! Санитар (валится Вячеславу на ноги). Что ты ему? Медбрат. Аминазинчика двойную дозу вкатим – успокоится! Санитар. А врач? Медбрат. Согласуем. Держи крепче! (Стоя спиной к зрителям, делает Вячеславу укол и бросает шприц в коробку). Вячеслав бьется, дергается, выгибает спину и непрерывно кричит. Медбрат, наклонившись, наблюдает за ним. Через некоторое время Вячеслав перестает дергаться; крики его переходят в глухие стоны. Санитар. Ну вот, милое дело. Как шелковый сейчас будет. Медбрат (наклонившись над Вячеславом, поднимает ему веки). Та-ак. Вроде, ничего, не смертельно. (Санитару). Теперь можно и развязать. (Развязывают его, снимают с него смирительную рубашку). Ты побудь с ним еще. Мало ли что? Реакция, может, отрицательная... Зови, в случае чего. (Закрывает коробку, берет ее и уходит). Санитар (садится в ногах Вячеслава. Обращается ко 2 больному). Ну, нашел таблетки? 2 больной, который все время, пока вязали Вячеслава, сидел безучастно, молча кивает головой. Санитар. Заглотил? 2 больной молча кивает. Санитар (удовлетворенно). Ну вот, давно бы так. Вячеслав перестает стонать. Санитар (встает, заглядывает в лицо Вячеслава. Затем полушепотом обращается ко 2 больному). И ты ложись. И чтоб тихо у меня, без разговоров! (Показывает ему кулак). 2 больной покорно ложится. Санитар идет к двери, выключает свет и уходит.
Сцена 5 Яркий луч выхватывает из темноты стоящую посреди больничной палаты в левой половине сцены фигуру Некоего в белом хитоне и сандалиях на босу ногу, с бородой и длинными, зачесанными назад темными волосами. Во всем его облике – одухотворенность. В движущемся вместе с ним луче света Некто в белом подходит к койке Вячеслава, наклоняется над ним, кладет на его лоб ладонь. Вячеслав просыпается, но говорит вяло, через силу. Вячеслав (постанывая). Ой, как мне плохо! Некто. Что у тебя болит? Вячеслав. Все болит... У меня болит душа. Держите, не отнимайте руку – так легче. Какая она у вас прохладная, легкая! (Вдруг резко приподымается, испуганно всматривается в Некоего). Вы кто? Некто (спокойно). Ты должен понять, кто. Разве это важно? (Делает ударение на слове “это”. Садится на койку, снимает ладонь со лба Вячеслава, берет его руку в свою). Вячеслав. Но ведь вы – это я? Некто. Может быть, ты – это я? Вячеслав. Нет, не верю! Вас – нет, вы – плод моего воображения! Некто. Пусть так, если так удобнее. Я пришел всего лишь облегчить твои страдания. Вячеслав. А если я не верю в тебя? Некто. Но ведь тебе уже легче? Вячеслав. Да. Некто. Значит, я обладаю возможностью облегчить твои страдания? Вячеслав. Да. Некто. Но как я могу обладать некой возможностью, если меня нет? Ты же грамотен. Разве так может быть? Вячеслав. Вы пришли меня утешить? Некто. Да, и утешить – я уже сказал. Человек без веры – абсурден. Вера в неверие – тоже вера. Но вера в знание и информацию не дает утешения. Знание – яд, с ним осторожнее надо: в больших дозах он смертелен. Знание родит знание; создают его все вместе, а расплачивается каждый в отдельности. В этом мертвом океане под коркой разума твоя хрупкая душа вянет. Вячеслав. Почему она – хрупкая? Некто. Потому что неразвита: боится страданий, любви, жизни. Не бойся их. Душе нужна работа. Не бойся работы. Не бойся ни страдания, ни любви. Только они и называются жизнью; все остальное – удел мертвых. Вячеслав. Почему вы не пришли к ментам, когда они меня били? Им бы нужнее послушать. Или к нашему санитару. Некто. Потому что они мертвы. Их души тоже были хрупкими и неразвитыми, вот и умерли. Мир кишит мертвецами. Я иду к живым. Вячеслав (со стоном). Чуть бы пораньше – столько глупостей наделано! Некто. Я один. Ко всем сразу не поспеешь. Вячеслав (с отчаянием, почти плача). А зачем мне душа? Я хочу просто жрать, пить, посылать всех подальше – просто жить хочу, я тоже хочу быть счастливым! Не нужна мне душа! Зачем мне это отчаяние одиночества? Если ты вложил ее в человека – ты же сделал его несчастным! Некто. Большому – многое и дано. Кто-то же среди людей должен нести этот груз?.. Тебе не известно, что всё можно легко насытить, кроме духа? Вячеслав. Но что делать, когда они меня сюда упекли? Некто. Для начала – не спорь с невеждами. Споря с ними, сам становишься невеждой. И уясни: страдание всегда было утонченым пиршеством духа. Вячеслав. Почему ты раньше не приходил? Некто. Я иду туда, где нужнее. Работы много... Входит Санитар, включает свет и видит сидящего на Вячеславовой койке Некоего. Санитар (Некоему). Ты кто? Зачем здесь? Внезапно гаснет свет. Санитар (во тьме). Т-твою мать-то!.. Кто свет погасил? Уходит, через минуту возвращается с фонариком, шарит лучом по палате. Снова включает свет. Некоего в палате нет. Санитар (Вячеславу). Кто это был? Кто разрешил? Вячеслав (слабым, больным голосом). Это тебе показалось. Санитар. Я те дам “показалось”! Мне еще никогда ничего не казалось! Вячеслав. Мой двойник приходил. Санитар. Ну, так бы и сказал, а то – “показалось”!.. Значит, по адресу тебя доставили, раз двойники являются... Ладно, пойду, счас в журнал запишу, чтобы врач знал. Или, может, Серега, медбратан, еще не ушел – пускай они с твоим двойником разбираются. И чтобы тихо у меня! (Выключает свет и уходит). Пауза Вячеслав (в темноте). Эй, кто ты – вернись! Мы же не доспорили – слышишь?.. Голос некоего. Я здесь. Ты молишь лишить тебя души? Вячеслав. Да, я устал от нее! Отпусти! Голос некоего. Хорошо! Входят Санитар со смирительной рубашкой и Медбрат с никелированной коробкой. Санитар (включает свет). Опять блажит. С двойником разговаривает. Повторить надо, а то ведь спать ночью не даст. Медбрат (идет к койке Вячеслава, ставит на тумбочку коробку, обращается к Вячеславу). Вязать будем, или так дашься? Вячеслав (устало). Да делайте что хотите! (Поворачивается на койке животом вниз). Медбрат (Санитару). Подержи на всякий случай. Санитар держит Вячеслава за ноги. Медбрат достает из коробки шприц, набирает из ампулы раствор, наклоняется над Вячеславом, затем бросает шприц в коробку. Вячеслав начинает громко стонать. Медбрат закрывает коробку. Санитар (встает). Ну вот. Тебе же лучше, дурачок. Уснешь спокойно – и никаких двойников. Медбрат, взяв коробку, уходит. Санитар (подходит к двери, берется за выключатель). Ладно, отдыхайте. (Выключает свет и уходит). В темноте стоны Вячеслава, сначала громкие, постепенно затихают.
* * *
|
 |  |  |  |  | | ||
| |||||||
| |||||||