| Александр СИЛАЕВ ПЛАЧЬ ДО КОЛЕН стихи Люблю смотреть, как русская культура
раздвинув ноги, чувствует аршин
которым меряют
и белую березу,
и слезы матерей,
и первую сирень.
Люблю смотреть, когда играют дети
в больших зверей
а также в Третий Рим
и в третий мир.
Я список проебал,
дойдя до середины,
наземных детских игр,
а Цезарь пробухал,
едва дойдя до ручки,
мечту о кладовых
моей сырой земли,
и стало так себе…
еще люблю по морде!
смотреть…
Как движется небесное стило,
как вспарывает нож
грибницу смысла
и маслица кило -
такое увидать,
и на хрен Лондон!
и Слизнево
и прочую парижь.
Осенний день, как в девяносто первом,
в котором я не жил,
а так себе, ниче…
играли в города,
я был опять за синих,
а кто-то за козла
ответил невпопад.
Так разве это жизнь?
Мучительно и больно,
как метко завещал
знаток прожитых лет,
мы вышли на балкон.
Трубились трубы.
Я зря, но зрил.
Мы заметали сор
и курьи ножки
себе в избу.
Блевал иконостас.
В хозяйстве нужно все,
включая тапки:
уютно гадить.
Баста дурковать!
лояльнее, дон де сир…
в начале мая
я полюбил грозу.
Ну типа, все дела…
весенний ясный гром
стучал по капиллярам,
заигрывая в гимн ее страны…
куда-то делось мы,
и я пропало,
и непонятно что
осталось на трубе.
И завертелось все,
как в том романе,
что классик людям дал
зубрить семнадцать раз.
Короче, про любовь.
Уже в июне
все хрустнуло…
с Большого Бодуна,
теряя ужас, суки-богоносцы
приперлись валенком
и требовали всех.
А я один, в носках, без пулемета,
и вою, как луна
завоет на волков
когда ей надоест
политкорректность…
требовали, значит:
наличку, зрелищ, отыметь Элизу
(инфанту, кажется)
и расстрелять Петра…
а можно и слегка:
ножовкой - пенис,
и в трудовую матом записать,
что он неправ…
народ свербил очами,
народ зудел в повышенных тонах,
народ алкал чудес,
сердца его трещали,
он жопой чувствовал.
Мы вышли на балкон.
Клубились клубы.
И дивный новый мир
представился…
я эту сотню граммов
и заалкал чудес,
как давешнее чмо
и были чудеса:
пятиголовый зайчик,
шестиголовый кот,
семиголовый хрен
и медный всадник
совсем без головы…
и после смерти - лай…
Мой рыцарь-пес,
дай мне на лапу
счастья
…Ведь ты ж не сука?
дай мне.
И иди.
Вали кулем!
ведь я не зоолюбец,
я филофоб
и внук того Пихто.
Я постпредтеча дня,
когда придется
считать по осени,
и это не слова.
С балкона видно все.
Причастник божьей ссути,
я опрокинул - хоп!
за бедного царя,
что в голове моей
восстанье декабристов
из пушек посылал
к ядреной на рога…
но сильно подустал,
и как-то скоро
проспится Герцен,
а за ним Фома,
уверовавший в страх,
но не на совесть,
потом Ерема
и его гопа
с резным дубьем
и мокрым запивоном,
и станет - ничего…
всем сестрам - по петле.
А я не сестр.
Мне - по барабану.
И в голове моей свершится красный день
календаря…
и плачь мой до колен
пребудет вечно
сданным в гардеробе.
И я прибуду
к девяти ноль-ноль,
чтоб с понедельника
начать ходить по новой
ферзем червей
уже - не по доске. |
